7.10.2021
В современных условиях в целом ряде стран делаются попытки реабилитировать нацизм, представить его апологетов как борцов с большевизмом.
При этом очень часто как «неудобную» замалчивают тему «физического оздоровления общества», лежавшую в основе идеологии нацизма.
Еще в 1923 году в Мюнхенском университете была создана кафедра расовой гигиены, призванной улучшить «расовую чистоту» немцев спрограммой, которая имела официальное название - «Операция Тиргартенштрассе 4» или кратко «Т – 4».
Программа предусматривала «очищение» арийской расы от людей, существование которых негативно влияло на появление здорового потомства. Прежде всего это коснулось пациентов психиатрических клиник, а также лиц с физическими дефектами. Оправдательным мотивом служила высокая стоимость содержания и лечения, что было использовано нацистской пропагандой с целью вызвать ненависть к «неполноценным» как к бесполезным членам общества, на лечение которых уходят огромные денежные средства.
Признанные «неполноценными» должны быть физически уничтожены. Для умерщвления сначала предполагалось использовать внутривенные инъекции специальных медицинских препаратов, вводя шприцем воздушную пробку прямо в вену. Врачи, участвовавшие в программе, пришли к решению о нецелесообразности такого метода по чисто техническим соображениям, и было решено изыскать новые способы. Так, именно в рамках программы Т-4 впервые нацистами были использованы газовые камеры, в том числе и передвижные. При движении автомобиля, внутрь герметично закрытого кузова подавались выхлопные газы двигателя внутреннего сгорания. Первая газовая камера была испробована в концлагере Хадамаре в конце 1939 года, где был создан специальный «Центр эвтаназию».
24 августа 1941 года, после волны протестов со стороны родственников больных и возмущения священников католической церкви, Гитлер отдал приказ об официальном закрытии программы Т-4. Официальное закрытие программы оказалось лишь тактическим ходом, организационная структура главного бюро T-4 сохранялась. Продолжалась эвтаназия детей и умерщвления взрослых больных пациентов лечебниц. Массовые убийства людей с психическими расстройствами продолжалось вплоть до падения гитлеровского режима.
В годы Второй мировой войны национал-социалисты продолжили политику «очищения» на оккупируемых территориях. Причем использовался как расовый, так и признак физической «ненужности». На занятых нацистской Германией территориях просто уничтожали лиц, которых считали биологической угрозой. Уничтожению подлежали все евреи как «загрязняющие» расу, цыгане в качестве социально опасных элементов и некоторые другие меньшинства. Прочие «недочеловеки» имели право на жизнь постольку, поскольку они могла работать на арийскую расу. Таким образом, автоматически подлежали «зачистке» все пациенты психиатрических лечебниц, домов-интернатов и других подобных учреждений.
С особенным рвением эта директива исполнялась на временно оккупированных территориях СССР. Не избежали этой участи и социальные учреждения Кубани. Во время Великой Отечественной войны в тылу немецких войск были созданы оперативные группы «А», «В», «С» и «D», подчинявшиеся войскам вермахта и занимавшиеся «чисткой» оккупированных территорий — массовыми убийствами евреев, партийных работников, партизан, цыган и пациентов психиатрических больниц. Эти группы имели организационную связь с главным бюро эвтаназии T-4. Основными методами убийства были массовые расстрелы, отравление газом в машинах-душегубках или газовых камерах, отравление медикаментами, взрывы, голодная смерть и замерзание.
В 1938 году в Симферополе был создан детский дом, в котором находились в основном дети, имеющие физические дефекты (больные костным туберкулезом, ДЦП и т.д.). Необходимость создания такого детского дома возникла не случайно. Во второй половине тридцатых годов в костнотуберкулезных санаториях Крыма и в клинике ортопедии и травматологии при кафедре госпитальной хирургии Крымского медицинского института находилось на излечении много детей, прошедших полный курс лечения и подлежащих выписке, но не способных жить самостоятельно, либо не имевших родителей. Эти дети нуждались в школьном обучении и в привитии им трудовых навыков.
С началом Великой Отечественной войны этот детский дом был срочно эвакуирован из Симферополя на Кубань. В Ейск прибыло около 270 детей и обслуживающий персонал. Всех вновь прибывших разместили в детдоме Крайсобеса, где уже содержались умственно отсталые дети. Они были размещены в здании на углу современных улиц Б.Хмельницкого и Гоголя в старинном двухэтажном купеческом особняке. Дети школьного возраста ходили в школу №1, ближайшую к детскому дому. Все воспитанники работали на большом подсобном хозяйстве, бывшим неподалеку.
В августе 1942 года фронт внезапно подступил к Ейску. В город из Краснодара прибыла зондеркоманда СС-10А. В это же время в Ейск пригнали специальную машину Газваген, газовый автомобиль, «душегубка».
9 октября 1942 года душегубка подъехала к зданию детского дома. Немцы, отстранив персонал, начали погрузку детей в машины. Когда дети и сотрудники детдома спрашивали: «Куда везете детей?», им отвечали: «в Краснодар», другие отвечали «в баню».
Детей вывезли за поселок Широчанка в сторону хутора Симоновка. Остановившись у противотанкового рва, гитлеровцы решили «выбросить» замученные тела, а сверху забросали землей.
Такие же зверства были продолжены и на следующий день - 10 октября. Всего за два дня было уничтожено 214 воспитанников детдома, из них 213 детей в душегубке, а 15-летнияя девушка Нина Шолохова была нагая вывезена в кабине шофера душегубки и за городом растерзана гестаповцами и сброшена в этот же ров. Это были мальчики и девочки разного возраста от 3 до 15 лет, разной национальности: русские, украинцы, немцы, татары, грузин и другие.
5 февраля 1943 года Ейск был освобожден от оккупантов, а в апреле специальная комиссия провела первое вскрытие могилы. При тщательном осмотре не было обнаружено на теле каких-либо следов огнестрельных ран или увечий. Поэтому комиссия сделала первоначальный вывод о том, что дети были закопаны живыми.
Но через два месяца после обнаружения могилы, в июле 1943 года было принято решение о повторной эксгумации могилы, ввиду недостатков в оформлении документов предыдущей эксгумации и о частичном перезахоронении останков детей. По показаниям понятого Сидоренко В.В., участвовавшего во вскрытии могилы: «из могилы было вынято и помещено в гробы более 40 детских трупов, в возрасте от 5 до 16 лет приблизительно, остальные были погребены на месте их смерти в той же могиле». То есть яма была просто закопана. Дальнейшая судьба этого места захоронения так до сих пор остается неизвестна.
Останки, помещенные в гробы, были перевезены в Ейск и захоронены в центральной части города - сквере имени Пушкина. А в 1963 году властями города было принято решение перезахоронить останки детей из сквера Пушкина на городское кладбище.
46 воспитанников Ейского детского дома смогли спастись от фашистских палачей. Большинство из ребят в этот момент находились на подсобном хозяйстве, а некоторым удалось убежать и скрыться в соседние дворы.
В то время трудно себе представить, какое будущее ждало этих чудом спасшихся детей, кем они станут, когда вырастут, смогут ли создать свои семьи, родить «здоровое потомство»?
И вот сейчас, когда прошло почти 80 лет можно рассказать о некоторых из этих ребят.
Дунаев Владимир Ильич 1931 года рождения, уроженец города Симферополь, окончил 6 классов. В документальной повети «От имени погибших…» автор Леонид Дворников описывал первую встречу с ним: «Вова Дунаев даже раньше на один год пошел учиться в школу, чтобы не отстать от всех. Сам пришел в первый класс, сказав учительнице, что документы его из детдома принесут потом. Вову из школы не выгнали, и он действительно с первых дней стал прилежно учиться. Когда Мария Федоровна узнала, что Вова Дунаев ходит в школу, пришлось оформлять и его родословную в учебное заведение. Получив новенький портфель и книжки, Вова очень гордился от сознания, что тоже стал школьником и теперь имеет полное право вместе с нами садиться за приготовление домашних уроков».
В трагические дни 9-10 октября 1942 года Владимиру Дунаеву удалось убежать в соседние дворы и, таким образом, с помощью ейчан, спасти свою жизнь. В апреле 1943 года он участвовал в опознании при эксгумации могилы детей. Его увлечением с детства была фотография. После Великой Отечественной войны Владимир вернулся в Крым, жил в городе Ялта, работал на Ялтинском горбыткомбинате фотолаборантом.
Асауленко Григорий Лазаревич 1929 года рождения, уроженец Кировоградской области. После перенесенной в детстве травмы позвоночника, был определен в Симферопольский детский дом. 9-10 октября Гриша находился на подсобном хозяйстве,что и позволило ему остаться в живых. В 1944 году он вернулся в Крым. Стал профессионалом столярного дела и работал на строительстве предприятий народного хозяйства. При строительстве моста в городе Джанкой, познакомился со своей будущей супругой. У них родились двое детей, которые сейчас живут в Джанкое.
Абраменко (Гетманчук) Галина Васильевна 1930 года рождения,уроженка города Симферополь. Во время трагедии смогла убежать и спрятаться за высоким выступом кирпичного погреба. До 1944 года продолжала проживать в Ейском детском доме. Окончив в Ейске семь классов неполной средней школы № 11,по направлению переехала в дом инвалидов города Майкопа. В 1947 году успешно закончила Учебный комбинат Управления подготовки кадров счетных работников по квалификации бухгалтер промышленного учета. В 1955 году вышла замуж и родила сына Сергея. Сергей Викторович Гетманчук окончил военное училище и защищал Родину. Сейчас – он военный пенсионер и живет с детьми и внуками в Майкопе.
Родионова Валентина и Георгий Гуржиев. Георгий Гуржиев родился в Ейске, жил с мамой и отчимом. Но в конце июня 1941 года в Симферопольский детский дом привезли больных детей из Ейска. Вот как в документальной повети «От имени погибших…» автор Леонид Дворников описал первую встречу с Жорой Гуржиевым: «Первая автомашина привезла девочек. На второй ехали мальчики. Среди них я сразу заметил смуглого, худощавого, в фуражке с лаковым козырьком мальчишку, который приветливо мне махал рукой и дружески подмигивал. Рядом с ним сидел белокурый улыбающийся мальчик в такой же фуражке, который мне что –то крикнул. Когда все разгрузились, я с ним познакомился. Первый был Жора Гуржиев, второй – его хороший друг Вася Дружинин. Оба они при ходьбе пользовались костылями после перенесенного в раннем возрасте полиомиелита, оба будут учится со мной в одном классе».
В Симферополе Жора познакомился с Валей Родионовой, которая уже проживала в этом же детском доме. После войны они создали семью: «Да, в семье каждого из моих друзей и товарищей стало теперь нерушимой традицией - называть своих новорождённых детей именами погибших воспитанников детдома, как это делают супруги Гуржиевы - Жора Гуржиев и Валя Родионова. И это вполне закономерно и естественно. Жизнь сама чётко подсказывает новое. Жизнь сильнее смерти, как мир – сильнее войны!». Проживали они в поселке Энемреспублика Адыгея.
Дворников Леонид Васильевич 1928 года рождения, уроженец города Симферополь. В 10 лет он остался без родителей и становится, как инвалид детства, одним из первых воспитанников Симферопольского детского дома-интерната. В дни ейской трагедии Леня чудом спасся, убежав на двух протезах в соседний двор. Притаившись за кустами, он стал свидетелем этих страшных событий. После освобождения Кубани от немецко-фашистских захватчиков уехал в город Темрюк, окончил среднюю школу. Выступал свидетелем на судебных процессах по делу о зверствах фашистских захватчиков в 1943 и 1963 годах в Краснодаре, а также в 1961 году в Ставрополе. Окончил историко-филологический факультет Краснодарского педагогического института. Жил Л.В. Дворников в городе Краснодаре, где и умер в 2010 г. Его дочь Наталья сейчас живет там же.
В 1961 году приступил к написанию документальной повести «От имени погибших…», которую окончил в 1963 году. В предисловии Л. Дворников написал: «Если бы остались живы те, о ком написано на страницах этой книги, может быть, кто-нибудь из них сам написал бы роман или повесть о своих сверстниках. Но так не случилось. На кануне казни мои друзья поручили это сделать мне. Пусть с тех пор уже минуло много лет – книга написана, и время дописало к ней заключительные страницы, о которых мечтали мои товарищи, так и не дожившие до наших дней. Я не раз слышал от своих товарищей слова, что все люди имеют право на жизнь за исключением тех, кто ее отнимает. И эти пророческие слова сбывались! И так будет всегда!
В этой книге я сохранил подлинные факты, имена и фамилии всех действующих лиц и другие названия, о чем я советовался с оставшимися в живых сотрудниками и бывшими воспитанниками нашего детского дома, которым выношу искреннюю благодарность за участие в создании этого произведения».
Однако, увидеть свет документальной повести при жизни автора было не суждено. В июне 1981 года Леонид Дворников передал рукопись в фонды Ейского историко-краеведческого музея, а в 2016 году книга наконец вышла в свет.
Тен Климентий Петрович. Родился в 1931 г. в Симферополе. Был воспитанником детского дома с 1939 по 1947 год. В день трагедии находился на подсобном хозяйстве. В апреле 1943 года присутствовал в качестве свидетеля при эксгумации могилы детей. В документальной повести «От имени погибших…» Леонид Дворников пишет:
«- А я в будущем стану историком, - вставил свою реплику Клим Тэн, моргая темными, как чернослив, корейскими глазами. Он всегда любил влезть в разговор других, если даже его не просили.
— Это хорошо, только шалить поменьше надо, а то из тебя ничего не выйдет! – улыбалась по-матерински Елизавета Соломоновна.
И я ему тоже верил. Потому что Клим был на редкость упрямый мальчишка. Он никогда не умел обманывать своих товарищей. Пообещал, например, к концу учебного года учится в школе только на отлично - и сдержал свое слово, за что даже получил премию от директора детского дома, когда было собрание по итогам успеваемости за год».
После войны Клим Тен получил высшее образование, окончил Московский государственный университет имени Ломоносова и посвятил себя научной работе в области истории,работал научным редактором журнала Академии наук СССР «История СССР», проживал в Москве, жена Антонина Дмитриевна и двое детей сын и дочь. Каждый год Климентий Петрович с семьей ездил в гости в Крым к детдомовским друзьям, но никогда они не вспоминали те страшные для них дни!
Лишь эти немногочисленные примеры дают все основания говорить о варварстве нацистской евгеники, о античеловеческой направленности нацизма. В книге Леонида Дворникова есть пророческие слова: «Не претендуя на оригинальность, мне хотелось донести до читателя не только живое слово и мечты моих сверстников-детдомовцев, а также их большую любовь к жизни, их надежды, которыми они жили в суровые месяцы фашистской оккупации кубанского города Ейска, их величайшее желание, завещанное нам, как святыня, - чтобы никогда на земле не было никаких воин, чтобы все люди жили вечно в мире и дружбе!»
Сидоренко Марина Григорьена, заместитель директора Ейского историко-краеведческого музея
